Сторона родная

Они были первыми

 

Впервые документальное подтверждение о существовании деревни Фоминой появилось в Верхотурской дозорной книге Льва Поскочина. И датируется 1659 годом. К этому времени здесь, на излучине реки Ирбит, уже стояли пять крестьянских домов.

 

Известны даже имена и фамилии первопоселенцев. Первыми в списках числятся: Якушка Васильев сын Фомин и Фетко, тоже Васильев сын Фомин – выходцы с далекой северной реки Пинеги. Дальше их земляки – Юшко да Филка Григорьевы. Причем у них на дворе жили гуляющие люди (временно не определившиеся с местом жительства) Олежко Павлов по прозвищу Худяк, да Ивашка Дмитриев по прозвищу Лашко. Оба передрались в деревню с севера, только уже с берегов реки Ваги. В четвертом дворе жил Якушка Ларионов сын Сизиков, а в пятом – Фотейко Алексеев сын Лаптев.

 

Частные неурожаи, постигшие Центральную Россию в 17 веке, гнали крестьян на плодородные и свободные земли Зауралья. Сибирское население год от году прибавлялось. В перепись 1666 года к жителям деревни Фоминой добавились снова пинежане: Олежка Гаврилов, Ивашка Григорьев и Ларька Самойлов. Все трое жили во дворе братьев Фоминых.

 

К перепись 1680 года Фомина расстроилась до 13 дворов. Пять из них принадлежали Фоминым, среди которых были местные и переселенцы из Тагильской слободы. Не меньше значилось и Лаптевых. Представителями этого многочисленного рода были Онисим и Константин (с сыном Мокеем), Василий, Григорий, Роман Фотеевич. А также Флор (Фрол Алексеевич) с сыновьями Антоном, Епифаном, Артемием и Петром. С той только разницей, что Роман Фотеевич приехал из Тагильской слободы, а Фрол Алексеевич – из Верхотурья.

 

Всем этим первопоселенцем и обязаны фоминцы появлением и становлением своей деревни.

 

«Кузница» сибирского речного флота

 

 

О том, что в их деревне когда-то была судоверфь, нынешние фоминцы вряд ли знают. Между тем, их предкам пришлось не мало попотеть на этом трудоемком производстве.

 

В 17 веке Сибирь остро нуждалась в сельхозпродукции. Самыми удобными путями ее транспортировки были реки. В том числе и наша Ница.

 

Если судить по времени появления судоверфей, или «плотбищ», на которых строили речные суда, то начало судоходства на Нице относится в 1640 году.

 

Основные центры судостроения находились в Верхотурском уезде, две – в деревнях, приписанных к Ирбитской слободе. Одна – в Фоминой. Правда, на обе верфи было всего четыре судовых мастера. 

 

Почему верфь устроили в Фоминой? Скорее всего, потому, что среди жителей этой деревни, переселенцев из северного Поморья, были искусные плотники, владеющие навыками судостроительства. К тому же река Ирбит в окрестностях Фоминой сильно петляла, делилась на рукава, что создавало благоприятные условия для строительства судоверфи, спуска на воду судов и их выхода в Ницу.

 

Но для фоминских крестьян этот судостроительный промысел был нелегкой государственной повинностью, к тому же особо важным переделом работ, которые контролировал сам приказчик Ирбитской слободы.

 

Суда строили «Из сухого и доброго лесу, а не из сырого, чтобы они в грузу были подъемистыми». А сам лес заготавливали в ближайших лесах поздней осенью. На строительство одного судна шло около 300 бревен. Можно представить себе размеры лесозаготовок за время существования судоверфи! Приказчику было наказано следить, «чтобы они суды делали с великим радением и ушивали крепко, и конопати клали больше, и тугуны клали чаще, чтобы в тех судах с исходи течи и с верху капели не было».

 

Фоминская судоверфь выпускала дощаники – плоскодонные речные суда, размером в длину от 20 до 30 метров, в ширину до 9 метров и грузоподъемностью от 10 до 40 тонн, построенные из досок, от чего они и получили название. Обычно это были гребные суда, они снабжались носовым и гребным веслами, четырьмя-восемью боковыми, плюс четыре шеста для сталкивания судна с мелей, которых на сибирских реках было предостаточно. Но в разлив ходили и под парусами, для чего имели мачту, рею с парусом до 13 метров в высоту и 11 в ширину. Весла и парус помогали во время движения против течения. Хотя суда погружались в глубину не более полутора метров, все судоходство по Нице проходило в основном в период весеннего половодья, потому что летом река сильно мелела.

 

Первый заказ на изготовление четырех дощаников фоминская судоверфь получила в 1641 году. В 1645 году верхотурский воевода Максим Федорович Стрешнев снова поручал приказчику Ирбитской слободы Василию Муравьеву: «И как к тебе вся наша память придет, и ты б ирбитским пашенным крестьянам, судовым плотникам, велел судовой всякой лес готовить в Ирбитской слободе, на четыре дощаника, доброй, нещелевой и без ветрениц, по нынешней осени до заморозков».

 

Дощаники, построенные на Фоминской верфи, служили неоценимую службу, перевозя все необходимые для Сибири грузы.

 

Приказчик Ирбитской слободы Ефим Шубин докладывал верхотурскому воеводе: «Нагрузил я в Ирбитской слободе ирбитского дела государственных шесть дощаников… Нагрузя те дощаники, отпустил с Ирбита в Тобольск с тобольскими служилыми людьми и слободскими беломестными казаками не испустя большой вешней воды… В каждом дощанике… государевых запасов ирбитские пахоты пашенного 300 чети ржи, 15 чети крупы, 20 чети толокна…».

 

Подобный же груз находился в других дощаниках. Общий вес хлебного груза на дощанике обычно составлял свыше 2 тысяч пудов. Обратно суда возвращались груженные солью с Ямышевского соляного озера. Как её оценивали очевидцы, «соль же та зело чиста, аки снег или лед ясинец, солка же вельми и сладка». Из Сибири в Москву отправлялось «мягкое золото». В отдельные годы до двухсот сороков только одних соболиных шкурок, не считая другой мягкой рухляди.

 

Так добросовестно и трудились дощаники фоминского дела на просторах Обь-Иртышского бассейна до конца 17 века.

 

После славы боевой

 

Так уж исторически сложилось, что до прихода русских на территории нынешнего Ирбитского района мирно существовали три народа. В верховья Ницы – вогулы (манси), в низовьях – сибирские татары, а по берегам реки Ирбит и ее притоков – башкиры.

 

Освоение их земель русскими вызвало у аборигенов недовольство, которое они на первых порах пытались решить законным путем – письменными обращениями за помощью к московскому царю. В одном из своих грамот они написали: «С того времени, как в 1600 году поставили Туринский острог, мы жили в покое до 1622 года. Но в 1623 году в наших вотчинах построена Чубаровская слобода, в 1632 году – Ирбитская, в 1635году – Киргинская, и русские крестьяне тех слобод поселились дворами на наших юртовских землях, пашенные места и сенные покосы у нас отняли, в наших угодьях промышляют бобров, лисиц и соболей, ловят в реках рыбу, в следствии этого мы обнищали…».

 

Надо отдать должное московским властям, все подобные жалобы они решали в пользу коренных народов. Тем более не понятны причины враждебных стычек между конфликтующими сторонами, в конечном итоге перешедшие в открытое противостояние. 

 

Обстановку нагнетала местная знать, лишившаяся с приходом русских реальной власти и огромных землевладений. 

 

Весь семнадцатый век не стихал волнения коренных народов Сибири. Особенно большое восстание – «Сеитовский бунт» – вспыхнуло в 1662 году под предводительством башкирского старшины Сеита. К нему присоединились калмыки, не принявшие русское подданство, а затем вогулы и сибирские татары. Начались волнения с нападения на Далматовский монастырь и разорения его. Затем восстание распространилось по всему Зауралью. К Ирбитской слободе мятежники шли с трех сторон: южной – через Катайский острог, Пушминскую-Ощепковскую и Чубаровскую слободы, западной – преодолев сопротивление защитников Белослудской и Усть-Ирбитской слободы, северной – через Мурзинскую слободу, Невьянский монастырь и Ницинский-Ощепковский острог. Везде где они проходили, сжигали церкви, остроги, крестьянские дворы, угоняли скот, убивали мужчин, женщин и детей уводили в полон.

 

Как свидетельствуют историки, в это время гарнизон Ирбитской слободы состоял всего из 13 беломестных казаков, вооруженных мушкетами. В их же распоряжении было 5 пушек и 115 ядер в ним. В арсенале хранилось еще 10 мушкетов с необходимым запасом свинца и пороха. Да еще у крестьян на руках 18 пищалей.

 

Ирбитчане имели сведения, что в Зайковой стоит большая неприятельская рать, понимали: самим выстоять будет трудно. Поэтому направили гонца в Туринский острог с просьбой о помощи. Туринский воевода сразу же выслал им подкрепление – вооруженный отряд под командованием поручика Федора Мокренского (сына основателя Далматовского монастыря). На подмогу соседям вызвались ницинские и киргинские добровольцы. В общей сложности сформировали отряд из 150 человек.

 

По-видимому, ирбитчане посчитали, что этого мало для успешного отражения нападения противника, поэтому решили встретить его подальше от родных стен и дать бой в открытом поле.

 

Противоборствующие стороны сошлись у деревни Шмаковой на возвышенности, в четырех верстах от Ирбитской слободы.

 

Ударную силу мятежников представлял отряд в 200 человек, остальные были обозники. Вместе с ними наступающих было около 4 тысяч. Так как кочевая жизнь всегда была полна опасных неожиданностей, у этих народов неплохо владели оружием женщины и старшие дети. В нужный момент они могли сыграть решающую роль в любом сражении.

 

Ирбитский сводный отряд, не обращая внимания на численное превосходство врага, смело вступил с ним, казалось бы, в неравный бой, но сокрушил нападавших, обратил в бегство и преследовал, добывая, до самой деревни Зайковой.

 

Приказчики соседних слобод писали об этом своим воеводам: «Большой бой с восставшими произошел на «Ирбитских вершинах», где тех воровских людей… побили и многих переранили… а остальные разбежались.

 

Мятежники не унимались, собрали силы для нового нападения на Ирбитскую слободу, но вынуждены были отказаться от своих планов, узнав, что на помощь к ирбитчанам уже подошло подкрепление – отряды драгунов, рейтаров и казаков из Туринска и Тюмени.

 

Лебединая песня

 

Богат на таланты ирбитский край! Есть среди них ученые, композиторы, художники, писатели и поэты. Не исключение и фоминская сторона. Замечательные стихи местных авторов В. А. Лаптевой, Е. И. Пономаревой, Л. И. Кукарских хорошо знают и любят ирбитчане.

 

Наверное, не ошибусь, если назову Владимира Андреевича Лаптева одним из старейших и самых ярких ирбитских поэтов. Родом он из Фоминой, писал о себе:

 

Я из деревни тихой родом,

Где у распахнутых дверей

Чернели наши огороды

Причалом у ржаных полей.

 

Рос Владимир, как и все деревенские мальчишки, ничем, вроде бы, от них не отличался. К началу Великой Отечественной войны ему исполнилось всего пятнадцать лет, а в семнадцать, прямо со школьного порога, он уже шел на фронт. Об этом вспоминал:

 

Войны последние солдаты,

Как только годы подошли,

По школам нам военкоматы

Повестки пачками несли.

 

До перелома в войне было еще далеко, коварный враг рвался вглубь страны, но везде натыкался на упорное сопротивление защитников Отечества. Взрослеть В. А. Лаптевы и его сверстникам пришлось уже на фронтовых условиях.

 

Рвется, бурлит от снарядов вода,

Взлетают над лесом фонтаны.

Военное утро свои невода

Тянет в кровавом тумане.

 

Боевое крещение было тяжелым! Из семидесяти ирбитских новобранцев в строю осталось только семеро! Так, начав войну в Прибалтике молодым необстрелянным пехотинцем, поэт закончил ее на Дальнем Востоке боевым офицером-орденоносцем. Проводя итоги своей фронтовой молодости, он писал:

 

Пройдя сквозь дым седых руин,

Мы получили аттестаты

В боях за Прагу, за Берлин.

 

Но воспоминания о войне всю жизнь не давали покоя ветерану.

 

Он признавался:

 

Убегаю, бегу от войны,

Сорок лет от войны убегаю.

Первым громом каждой новой весны

За обстрел боевой принимаю.

 

Военной тематике посвящена большая серия стихов В. А. Лаптева под общим названием «Аттестат зрелости». А после войны он снова пошел учиться в школу рабочей молодежи, педагогический институт. И многие годы работал на плодотворной ниве народного образования. Неугомонный, деятельный человек, Владимир Андреевич увлеченно занимался спортом, туризмом, живо интересовался историей родного края. Все увиденное, пережитое воплощал в стихах.

 

Поэтому суровые строки войны у него соседствуют с откровенными восхищениями красотой и молодостью:

 

Валя! Валя! Валентина!

Ненаглядная краса!

Темной лапкой соболиной

На плече лежит коса.

 

Искренними сыновьими чувствами к родному краю и неповторимой уральской природе переполнены серии стихов «Времена года» и «Тропа».

 

Ель, береза да рябина

Над ирбитской стороной.

Даже голос журавлиный

Здесь особенный, родной.

 

В них проглядывают полюбившиеся россиянам есенинские мотивы. Трудно рассказывать о В. А. Лаптеве, проза не в состоянии передать богатство его души, ключ к нему хранится в поэтическом наследии нашего замечательного земляка. Его стихи многократно публиковались в местных газетах и журналах «Вести», «Уральский следопыт», «Урал», «Крестьянка». Выходили в свет отдельными коллективными сборниками: «Разбег», «Возвращение», «Суровая память».

 

Время перемен

 

Удобное месторасположение Фоминой, рядом с городом, должно было положительно сказаться на судьбе деревни и ее жителей. Но по ее истории этого не скажешь!

 

К моменту становления советской власти в Фоминой насчитывалось 96 дворов. А в июле 1919 года в ней появился волостной Совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Но через четыре года он был ликвидирован, а сама деревня вошла в состав Булановского сельского Совета депутатов трудящихся. Советские работники стали пытаться реализовать в жизни слова вождя: «Власть мы завоевали, сейчас будем учиться строить социализм». По стране были разосланы постановления ВЦИК «О кооперации». На местах закипела работа по организации кооперативных сельхозартелей. Фоминцы тоже решили, что «артельный котел гуще кипит!». Теперь под названием «Память Ленина» возникла и в Фоминой. Но со смертью Ленина политика в отношении деревни сменилась. Правительство решило, что кооперативные сельхозартели не вписываются в «сталинский социализм», и они были ликвидированы. И тогда вместо артели был организован колхоз «Ленинец». Первым его председателем крестьянский люд избрал беспартийного бедняка Анория Михайловича Лаптева. В колхозе были своя мельница, электростанция, сливочное отделение Ирбитского маслозавода, работу которого обеспечивало дойное стадо в 580 коров. Фоминские «Ленинцы» всячески старались оправдать свое название! В архиве сохранилось Постановление Президиума Трбитского РИКа от 17.05.1935 года № 360 «О зачислении на районную Красную доску» в числе передовиков колхоза «Ленинец», посеявшего 386 гектаров вместо 370 плановых всего за 14 дней. Причем на 26 дней раньше прошлогоднего.

 

Но, несмотря на такое усердие к работе, в марте 1951 года во время первого массового укрепления колхозов, «Ленинец» был слит с двумя соседними в один имени Сталина. Так фоминские «ленинцы» стали «сталинцами»! Почти одновременно в Фомину вернули и сельский Совет народных депутатов, объединивших 6 населенных пунктов.

 

В 1959 году сельское хозяйство накрыла вторая волна коллективизации, сделавшая из трех колхозов – им. Сталина, «Путь к коммунизму» и «Объединение» – один, под общим названием «Родина». В него вошли 14 деревень. Контора и центральная усадьба хозяйства размещались в Фоминой. За годы советской власти количество домов и жителей в деревне увеличилось в три с лишним раза. Но уже с 1982 года и этот колхоз начал разваливаться на части, которые отходили к совхозу «Пригородный», колхозам «Искра» и им. Куйбышева, а потом еще и МПМК «Облколхозстроя».

 

Вот тогда на руинах колхоза «Родина» Е. А. Трескова, в то время работавшая заместителем директора по экономике птицесовхоза, создала сельскохозяйственный производственный кооператив «Восход». Опыт работы этого хозяйства сразу привлек всеобщее внимание. Иначе не могло быть! Потому что «восходовские» посевные площади были увеличены вдвое за счет включения в севооборот бросовых земель, в полтора раза повысилась урожайность зерновых культур, в три раза возросло поголовье крупного рогатого скота, и в полтора раза больше стали надои. Объемы производства валовой продукции возросли в три раза, а молока – даже в тринадцать раз. Рентабельность хозяйства с нуля поднялась до сорока процентов. Ежегодная прибыль достигла одного миллиона рублей. С переходом Е. А. Тресковой на должность главы района и созданием ООО «Прогресс» «восходовцы» приняли решение влиться в состав этого нового сельхозпредприятия. Но и на этом реорганизация не закончилась!

 

В мае 2006 года родилась агрофирма «Ирбитская», объединившая все хозяйство бывших сельскохозяйственных производственных кооперативов «Харловское», «Стриганское», колхоза имени Свердлова и ООО «Прогресс». Несмотря на такой разброс отделений по району, руководство сумело с первого дня работы сделать фирму рентабельной, сохранить все посевные площади, а поголовье крупного рогатого скота даже увеличить. По итогам работы прошлого года агрофирма «Ирбитская» получила 34 миллиона рублей прибыли, хотя до этого все вошедшие в нее хозяйства были убыточными. Нет смысла скрывать, что в хозяйстве немало и проблем. К примеру, оставляют желать лучшего урожайность зерновых культур и стабильность животноводческих показателей. Но, как говорится, «лиха беда – начало!». Дай Бог, чтобы они и с этим справились!

 

Олег Молокотин, «Родники Ирбитские», 13 мая 2009 года